Колыбельная для мамонта

Сны

Я усну на речке чистой 
Или может, на пруду 
И пойду дорожкой быстрой
В ту далекую страну,
Где ни страха, ни упрека,
Ни обмана, ни грехов, 
Где всегда светла дорога 
Для полетов и стихов.
Как паяц туда пойду я,
Сбросив гнёт тупых ролей,     
Где не потеряв,  найду я
Сотни искренних идей, 
В каждой будет светлый зайчик
Словно солнышко играть, 
Ну а я - счастливый мальчик, 
Все их буду воплощать. 
И ни разу я не вспомню, 
Про беду и про войну, 
Что забили словно тромбы
Всю несчастную судьбу,
Где никто не покусится     
На достоинство и честь, 
Где ни разу не приснится
Жизнь, измятая как жесть.

Эмигрант

Я был растерян много лет
И в шоке от проблем и бед.
Я всё чего-то ждал и ждал,
Но что вокруг, не понимал. 
Иной язык,  иная суть,
Иная жизнь, неясный путь
Меня мог пнуть любой пацан,
Ребенок предо мной - пахан,
Перед проблемою любой 
Я растекался весь слюной,
Не знал, где дело, где слова,
В какую сторону резьба,
Иной был воздух и вода,
Иное солнце жгло меня,
Здесь нужен был иной талант,
А просто был я эмигрант.

Власть сна

Веселые друзья бессонниц,
И грустные друзья бессонниц,
Рассвет вас только пальцем тронет,
Как вы несчастные уже.
Напоминаете пропоиц
И медленный товарный поезд,
Как он, вы тащитесь, сбив скорость,
По еле видной колее.

Не выспавшись, все взятки гладки,
Не спорьте, таковы порядки.
- Ну где б вздремнуть хотя б украдкой?                   
В какой бы уголок залечь?
И как несчастный доходяга,
Не получивший в мире блага,
Снуешь по жизни, как дворняга,
Себя не зная куда деть.   

И ничего уж не колышет,
И ты уже почти не слышишь,
И ты уже почти не видишь,
И в толк никак всё не возьмешь. 
И как сомнабула ты движешь,
И ты уже почти не дышишь
И ничего тут не попишешь,
Живешь,  как словно не живешь.    

Меж миром Инь и миром Янью
Лежит граница наказанья
И лишь с закрытыми глазами
Её возможно пересечь.
Одной ногою стоя в Яни,
Второю - в Ине,  ты как в яме,
Ты разрываем меж мирами
Находишься ни там, ни здесь.

Ты словно бы из списков выбыл,
Уйдя отсюда,  там не прибыл,
Ты существуешь вроде нибы,
А вроде бы тебя и нет,
А был ли ты? И это ты был?
И есть ли мир там, где б ты ни был?
Он нереален или на дыбе?
Ни свет,  ни тьма. Ни тьма,  ни свет.

Поспишь всего лишь минут сорок -
Довольно для твоих подкорок,
И ты, привычно скинув морок,
Спешишь на свете дальше жить,
Страдать безудержно и скоро
От разных там своих разборок,
Или от праздных разговоров,
Решая быть или не быть.

О, сон здоровый,  нераздельный,
Ты властвуешь так беспредельно,
Когда зовешь нас в мир бестельный,
Куда уверенно спешим, 
Где нас уже не будят трели,
Какие б ни были потери,
Не важно,  веря ли,  не веря
В бессмертие своей души.

Колыбельная

Какие замечательные люди, 
Когда уснут и в дырочку сопят, 
Прильнувши к ночи, как ребенок к груди,    
И звезды нам о чем-то говорят.
Бесседуют подробно и подолгу, -
Мы видим удивительные сны, -
Нельзя сказать,  что всё это без толку,
Но в толке том не преуспели мы. 
А по ночам идёт своя работа
И даром хлеб свой там никто не ест,
Всю ночь там вразумляют идиота, 
Но днем он всё равно,  такой,  как есть,     
И наступает всё на те же грабли
И тратит силы, в общем на грехи
И безрасудно лишь махает саблей  
И рвет себе тельняшку на груди.
А вечером опять прильнув к подушке, 
Мы получаем новый свой урок,
Нам открывают внутренние ушки
И третий глаз,  смотрящий на Восток.     
И учат, как детей,  нас на картинках,
И объясняют нам добро и зло, 
А днём мы наступаем по старинке
На те же грабли,  с новыми ещё.
И жизнь опять летит у нас по кругу:
Как день и ночь сменяясь в колесе, 
О, кто придумал нам такую муку -
Летать на небе, падать на земле?!
Когда же идиотство прекратится, 
И наконец-то мы умнеть начнём,   
То ночь сияньем света просветится
И станет бесконечным ясным днём.
И жить начнём мы, наконец,  как боги,      
И в радости не будем уставать, 
Не будут спотыкаться наши ноги, 
Когда мы все научимся летать,
Ну а пока не стали мы умнее, 
Ложимся спать и в дырочку сопим, 
Пусть будет утро наше мудренее,  
А ночь пускай рассется,  как дым!

Духовный голод

Когда охватывает морок
И жизнь бессмысленна и зла,
То значит, что духовный голод
Достиг,  приятель, и тебя.
Обычный хлеб не насыщает, 
Не греют мысли и дела,
Даже заботы не спасают -
То потерял ты сам себя.  
Кругом - не то, везде - рутина,
Напрасной кажется и жизнь, 
Как долгий путь на гильотину,
Но только не наверх, а вниз.
И всё уныло и не ново, 
Но поменять способно всё
Одно лишь сказанное Слово
От Господина твоего.

Досадное недоразумение

Когда я Бога полюбил, 
То думал, мы с Ним заодно, 
Я часто у Него просил,    
То это я просил,  то - то, 
И любящий меня Отец
Всегда на просьбы отвечал,
Но наступил, увы, конец, 
Тех идиллических начал. 

Я помню этот черный год,
С пути я сбился и устал,   
Как будто черт, а может, кот  
Дорогу мне перебежал.   
И было мне тогда невмочь,
Я день и ночь молил и звал,  
Просил всё Бога мне помочь, 
Но Он, увы, не отвечал.

И удивился я весьма:
Просил - Ответь мне, почему?   
В чём пред Тобой моя вина?
Скажи хоть слово, я пойму!
Но Бог ни Духом,  и ни сном
Всё не давал о Себе знать. 
- Что делать  мне с таким Отцом,
Что бросил сына погибать?

И поднялось во мне нутро -
Он не на шутку разозлил,    
Сказать хотел Ему назло,
Чтоб больше Он не приходил.  
И разливался  изнутри
Невидимый,  но горький яд,   
Я приготовился мосты
Меж нами все дотла сжигать.

Но всякий раз про всё добро,        
Что мне Он раньше сотворил,    
Я вспоминал и ждал ещё, 
И ничего не говорил.
Я долго думал, не спешил, 
Я не хотел быть подлецом,
В конце - концов, я так решил,  
Не обвинять Его ни в чём.

Недели, месяцы, года
Шли словно по моим пятам,
И постепенно все дела,   
Я научился делать сам
Я больше Бога не просил, 
И манны я не ждал с небес  
Я как бы с Ним не говорил, 
А Он не делал мне чудес.
 
Я больше Бога не просил.
Не помню, как, когда и где,
Но я вниманье обратил, 
Что Бог опять со мною везде, 
Я понял - Бог не пропадал,    
И ни на день, и ни на два, 
Он в другом месте меня ждал,    
Там, где я не был никогда.

Сочинительство

В веселом гомоне сошлись,
Слетелись в стаю много мыслей     
И посудачив,  разошлись
И ни одной теперь не сыщешь.
Сосу я палец  натощак,
Пытаюсь что-нибудь придумать, 
Не получается никак
Метать икру умом неумным.
Потом приходят по одной, 
И словно очередь построив,
Тебя все ждут на проходной, 
Как совесть - своего героя,
Заходят даже не спросясь,
Перетекают на бумагу -
Осуществляется так связь
И приучаешь себя к благу.
И в тот момент лишь и живёшь, 
Всё остальное - подготовка, 
Жизнь - это то, чего ты ждёшь, 
Судьба - невинная воровка,  
Ну а подарок - дар небес, 
И чтобы ты не сомневался, 
За деревом увидишь лес,
А впрочем,  вот он показался.
И птицы весело поют, 
Рассевшись, как на тронах,  в кронах, 
И чувствуешь такой уют, 
Какой бывает только дома.
Но не привязан ты к нему
Цепями строгих обязательств, 
Лишь дай голодному уму
Еду, а сердцем всё оплатишь.

Нутро

Кто жизнь прожил в борьбе с самим собой,

Кто за плечами груз имел нетленный,    

Кто побеждал себя, быв сам не свой,

Тот без сомненья, знает себе цену.                                                      

И нет, пожалуй,  больше для него 

Иных задач глобальнее и целей,   

Чем бить и усмирять своё нутро,

Что проживает в этом черном теле.

Нутро порой и песенки поёт, 

Оказывает даже соучастье,

Но над которым властвует живот,

Как символ сатанинской падшей власти,

Нутро стремится греть себя и плоть,

И под себя готово мир подстроить, 

Нутром и распинается Господь,  

Нутром и убиваются герои.

Нутро не любит более всего

Сдавать своих насиженных позиций,

И ненасытно в жадности оно,

Но прах оно, и в прах же  возвратится,

Любить себя такого - это зло,

Питать змею,  живущую всредине,

Не помня про небесное родство  

И в похоти завязнув, как в трясине.

Нутро всегда имеет сотни лиц,

Сменяет быстро маски как перчатки, 

Его так трудно в чём-то уличить,

А уличив, успеть схватить за пятку. 

Само себя в лукавстве превзойдя, 

Оно почти всегда нас побеждает, 

И нет иного средства от нутра,

Чем крест, который от него спасает.

День солнцерождения

Я был на Дне солнцерожденья, 
Где показался из-за гор
Младенец огненного рвенья
Весь обнаженный, как топор. 
Он появился быстро, молча,
Как будто бы из-под земли,
И пелены небесной толщи
Его приняли,  как могли.
Он знал, что делать предстояло, -
Пройти дневной весь небосклон, -
Как восходящий поначалу, 
Как уходящий под уклон, 
И тяжесть дня всю без замены
Пройти и не роптать на жизнь -
Себя поднять над всей вселенной
Не так-то просто,  согласись.   
Он шел вперед настолько мощно, 
Что помешать не мог ни гром, 
Ни снегопад,  ни буря, дождь ли,
Землятресенье, ни погром.
Он шел вперёд неудержимо, 
И как жена, с ним вместе шла
История, лета и зимы, 
Ему сшивая купола,
И наряжала всё в одежды,
Но он их сбрасывал легко,
А человечии надежды
Срывал как тонкое трико.
Он оставался вечно молод, 
Горел он так, что не сгорал  
И он, испытывая голод,
Устроил не один пожар.
Я был на Дне солнцерожденья   
И понял там простую суть -
Ни заблужденья,  ни затменья
Не помешают пройти путь.